Коммунисты в условиях СВО

Реконструкторство, пораженчество, антифашизм и новая политическая реальность

Острый военно-политический кризис на территории бывшей Украинской Советской Социалистической Республики на сегодня не просто поставил вопрос о самом существовании украинского государства в его нынешнем виде, но и по факту превратился в один из самых крупных региональных конфликтов на территории т. н. «постсоветского пространства» с момента ликвидации СССР в декабре 1991 г. Восьмой месяц специальной военной операции на территории Украины наглядно демонстрирует, что военное противостояние в этой бывшей советской республике явно приобретает затяжной характер и со временем вполне может превратиться в вялотекущий, но постоянно тлеющий конфликт, наподобие и по сей день кровоточащих время от времени «осколков Советского Союза»: Приднестровья, Абхазии, Осетии, и в особенности, Карабаха.

Неудивительно, что нынешнее обострение украинского кризиса (в особенности, с началом т. н. СВО) буквально взорвало и без того издерганное и расколотое многочисленными противоречиями и конфликтами постсоветское коммунистическое движение России. Представители последнего, не имея ни малейшей возможности повлиять на реальную политику правящего российского режима, не обладая реальной политической субъектностью и в условиях исключительно атомизированного общественно-политического движения в стране, предпочли в очередной раз наступить на давно полюбившиеся грабли. Вместо борьбы за интеллектуальную гегемонию и организационное единство, вместо того чтобы остаться на почве реальной политики, — а следовательно, выдвигать собственные требования, сообразные текущему моменту, — и без того немногочисленные группы российских коммунистов ударились в худшую политическую маниловщину: они принялись механически переносить события более чем столетней давности на реалии текущего политического кризиса. А значит, и пути выхода из него, и модели своего поведения в условиях этого самого кризиса стали воспроизводить соответствующие.

И если в КПРФ — одной из системообразующих партий правящего в России режима — всех носителей альтернативной (или просто не столь откровенно провластной как у руководства) позиции относительно происходящих на Украине событий нейтрализовали относительно быстро чисто бюрократическими, административными методами, то в партиях «левее КПРФ» ситуация сложилась принципиально иная. 

Испытание Украиной

Вначале «заискрило» в РКРП. В знак несогласия с заявлением Политсовета ЦК РКРП о фактической поддержке действий российских властей в рамках СВО (правда, до известных пределов и с известными оговорками), из этой некогда второй по численности компартии вышли две группы несогласных — в Москве и Новосибирске. Причем, московские товарищи немедленно оформились в новое общественное движение на базе бывшей коалиции «РОТ-Фронт», проведя столь смелый ребрендинг последнего, что некоторым острословам подобные изменения напомнили даже мотивы украинской «декоммунизации», а сами активисты новоиспеченного «Трудового фронта» перешли на позиции открытого тред-юнионизма, который прежде (будучи в составе «ортодоксальной» РКРП) они активно критиковали как тяжкий грех измены делу рабочего класса. Правда, что мешало данным товарищам осуществлять подобную деятельность в рамках уже существующей РКРП, будучи при этом несогласными с официальной позицией партии по вопросу украинского конфликта, остается не совсем понятным. Вероятно — все та же нарочитая ортодоксия, которая в случае РКРП явно оказалась палкой о двух концах, больно ударившей в итоге по обеим группам в очередной раз расколовшейся партии. Ведь нет ни малейшего сомнения, что основное — реальная политическая работа — окажется в итоге существенно затруднена вследствие очередного ослабления, а отнюдь не преумножения и без того скудных сегодня сил и возможностей коммунистов.  

Несколько иная ситуация сложилась в ОКП, чье руководство на протяжении вот уже нескольких лет подряд ведет переговоры с лидерами РКРП об объединении двух партий на равных, транспарентных (открытых) началах. Как и в случае с РКРП, здесь также выявились несогласные с официальным партийным Заявлением по поводу событий на Украине, правда, не в пример вышеупомянутой группе, эти товарищи из ОКП не выходили. Свое особое мнение они оформили в виде отдельного заявления, вокруг которого немедленно поднялся крайне нездоровый ажиотаж. Причем, поднят он был людьми, имеющими к самой ОКП отношение весьма отдалённое или не имеющими вовсе. Однако именно последние поспешили использовать это «особое мнение» как весьма удачный повод, чтобы в который раз разворошить «муравейник» левого коммунистического движения России по принципу: «мы кашу заварим, а расхлебывают пусть другие».     

Но вот что интересно. То тли в пылу полемического задора, то ли в состоянии крайней эмоциональной взвинченности, несогласные с официальной позицией ЦК ОКП (так же как и ранее покинувшие РКРП товарищи) явочным порядков объявили себя «интернационалистами», а своих якобы оппонентов — «антифашистами», что с точки зрения здравого смысла является полнейшей политической бессмыслицей: антифашизм не может не быть интернациональным, равно как и наоборот. Если, конечно, под «интернационализмом» в данном случае не подразумевается новомодный в нынешней около-левой среде «внеидеологический», «общегражданский» пацифизм, на практике давно уже превратившийся в прикрытие для доморощенных адептов откровенно прозападного либерального движения, которые с началом СВО заметно ослабили свои позиции, а потому не упускают ни малейшего шанса, чтобы в очередной раз оседлать недовольных.             

Теперь, когда страсти с момента мартовского Заявления ЦК ОКП успели несколько поостыть, нельзя не увидеть, что позиция Пленума Объединений Компартии была не просто политически взвешенной — она ориентировала своих товарищей и сторонников не поддаваться сиюминутной истерии, особенно в ситуации, когда реальных инструментов для влияния на исход украинского кризиса мы сегодня попросту не имеем, а мотивы разворачивавшейся катастрофы были очевидны далеко еще не во всей своей политической и экономической полноте. Так, в Заявлении Пленума четко указывалось, что верные «своей линии на решительное неприятие как авторитарно-буржуазного ″путинского″ режима, так и его либеральной оппозиции», коммунисты ОКП отвергают «как псевдопатриотические призывы ″сплотиться вокруг Путина″, так и псевдопацифистское пораженчество, которое по своей сути является подыгрыванием неонацистскому режиму Киева». О том, что данное предостережение, обращенное Пленумом ОКП к своим товарищам и сторонникам, оказалось более чем актуальным и даже пророческим, сегодня уже не вызывает ни малейших сомнений. Также как и восемь лет назад, многие наши товарищи по левому флангу так и не смогли выдержать «испытание Украиной»: в своем неприятии существующей в России власти они так перегнули с радикализмом, что некоторые из них перешли на позиции открытой поддержки правящего на Украине политического режима. На зло Путину они готовы и уши отморозить, и незатейливого авантюриста Зеленского объявить едва ли не голубем мира. Кое-кто даже успел разглядеть в нем «прогрессивного политика левого толка».

Оказавшись в полной политической прострации, граничащей с маразмом, подобные «левые» на практике мало чем способны помочь потенциальному социалистическому перевороту в России, а вот отвратить от него массы заблуждающихся и неопределившихся — они более чем способны. Определить в чем именно состоит их принципиальное отличие от «диванной армии» сторонников действующего президента, не говоря уже о том, кто именно своими заявлениями и призывами вносит больший вклад в дело поддержания милитаристской истерии в обществе — чем дальше, тем больше представляется все более затруднительным. 

Советский антифашизм против антисоветчины

Между тем, преступно не замечать в чем конкретно кроется причина если и не безусловной поддержки, то в целом явно одобрительного отношения к СВО у многих участников комдвижения России, не говоря уже про слабо ориентирующихся в хитросплетениях российской политики обывателей. На это важное обстоятельство обратил внимание зрителей ютуб-канала «Свободная пресса» бывший кремлевский политтехнолог Павловский. В своем замечании по поводу сущности современного антифашизма Павловский резонно заметил, что он (антифашизм) по природе своей может быть только «советским», т. к. никакого другого антифашизма ни в природе, ни в политике попросту не существует. И что именно с «уходом Советского Союза», из постсоветского общества стало неизбежно уходить и само «советское табу на фашизм». Стоит ли удивляться поэтому, что когда воспитанные в духе «советского антифашизма» — а это в основе своей люди преимущественно старшего поколения — к своему ужасу столкнулись лицом к лицу с до предела уродливой физиономией олигархического неонацистского ретро-режима на Украине, то они априори не могли отнестись к российско-украинскому конфликту иначе, кроме как с позиций поддержки его «антифашисткой составляющей», а, следовательно, «демонтажа режима киевской хунты».  

Не следует удивляться в этой связи и тому, что данные общественные настроения нынешняя российская власть повсеместно пытается обратить (и обращает!) в свою пользу, заигрывая с антифашистскими образами и символами СССР — с Великой Отечественной войной, с советским солдатом-победителем, Советским Союзом и советским проектом вообще, выхолащивая (на сколько это удается) их коммунистическую основу и эксплуатируя их на свой собственный лад. Но значит ли это, что в данной ситуации коммунисты от этих символов должны отказываться, или, напротив, они должны повсеместно обращать их в свою пользу, пропагандируя и раскрывая их подлинное политическое и идеологическое содержание и значение?! Ведь глупо было бы отрицать, что каждый стихийно восстанавливаемый жителями Украины памятник В. И. Ленину — это пробитая идеологическая брешь не только в постыдном для каждого здравомыслящего украинца режиме киевских неонаци, это еще и важная брешь в том квази-идеологическом конструкте, который все увереннее предлагается к повсеместному употреблению правящим антисоветским режимом внутри самой России и отчасти даже экспортируется для воспроизводства вовне (например, в ЛДНР). Вот почему, выражая обоснованное сомнение в способности существующей российской властью провести «денацификацию Украины», объявленную в качестве одной из базовых целей СВО, Пленум ОКП призвал «коммунистические и прогрессивные левые силы (Украины. — прим. авт.), где бы они не находились… занять активную позицию, требовать легализации Коммунистической партии, левых партий и объединений». Т.е. активно пользоваться, вероятно, крайне скоротечным политическим моментом для восстановления и развертывания собственных политических структур с прицелом на дальнейшую борьбу за советизацию и социализацию Украины.       

Нетрудно понять, что данное обращение актуально сегодня также и для большинства российских коммунистических партий и групп — благо, что в отличие от Украины, их деятельность законодательно не запрещена, а декоммунизация официальной государственной идеологией пока не объявлена. При этом не является секретом, что в самом российском обществе существует устойчивый, с годами не ослабевающий запрос на левую, социально ориентированную политику. Вот почему исключительно важно сегодня открыто (насколько это позволяет коммунистам существующее репрессивное законодательство) разоблачать и по возможности пресекать любые поползновения правящего страной политического класса к еще большему правому повороту — в интересах абсолютного общественного меньшинства. Тем более что угроза «правого» реванша в условиях нынешнего военно-политического конфликта не только не ослабевает, но, напротив, вполне может стать реальностью, и тогда весьма сомнительный и более чем характерный тезис президента Путина о готовности показать, «что значит для Украины настоящая декоммунизация», вполне может обернуться «настоящей декоммунизацией» самой России. 

Живые классики против ереси реконструкторов

Крайне показательно, что украинский военно-политический кризис, и в особенности СВО, высветили и до крайности обострили еще один давний порок нынешних левых — в первую очередь тех из них, кто годами напролет спекулировали на своей нарочитой «ортодоксальности», но на деле давно уже потерялись в реалиях сегодняшнего дня. Последнее, кстати, тем более объяснимо, что никто из тех, в чьи верные последователи годами напролет набиваются современные «ортодоксы» — ни В. И. Ленин, ни Л. Д. Троцкий или И. В. Сталин, ни Мао Цзэдун или Че Гевара — никогда себя в ортодоксальные марксисты не записывали. Напротив, это именно на них с обвинениями в отходе от «буквы марксизма» (за «Апрельские тезисы» и русскую революцию «не по Марксу», за Брестский договор или НЭП, марксистскую идею «перманентной революции» или теорию партизанской войны, за «народные демократии» в Восточной Европе  или пролетарскую культурную революцию в Китае, и т. д. и т. п.) всякий раз как раз и обрушивались все те, кто, согласно образному ленинскому определению, «повторяя бессмысленно заученную формулу вместо изучения своеобразия новой, живой действительности», приносят «в жертву живой марксизм мертвой букве». (Ленин В. И. Письма о тактике. Апрель 1917 г.)  

С началом СВО новая поросль российских левых, бодро отряхнув с собственных ног политический прах своих старших по комдвижению товарищей (за спинами которых, хоть и трагический, хоть и не увенчавшийся победой, но опыт реального противостояния контрреволюционным властям в 1991–1999 гг.), ударилась в откровенное реконструкторство и сектантство — еще более реакционное и нарочитое, чем у коммунистов 1990-х. Категорически не желая извлекать опыт из уроков просоветского антикапиталистического сопротивления 1990-х, более того — взирая на это движение с высот собственных, более чем сомнительных и скромных результатов, новоявленные реконструкторы впали в худшую политическую маниловщину. Весь ритм деятельности современного комдвижения они требуют привести в строгое соответствие с опытом русского революционного процесса 1905–1917 гг., будто бы все события в истории обязательно должны повториться в неизменном виде, а коммунистам в такой ситуации только и остается, что бездумно приспосабливать действия и мысли классиков революции под современные, зачастую абсолютно не тождественные столетней давности, реалии.

И никого не волнует, что все эти «грабли» в истории нашего Сопротивления уже были не единожды. Достаточно вспомнить как многие наши ветераны, пережив подлинную жизненную драму в дни «черного октября» 1993 г., впоследствии не единожды обнадёживали себя тем, что события просоветского народного восстания 1993 г. есть по сути исторический парафраз (повторение) Первой русской революции 1905–1907 гг. А потому едва ли не через десятилетие ожидая реванша — исторической реинкарнации новой освободительной революции в России по примеру 1917 г., — но так его и не дождавшись, разочарованные и озлобленные, они постепенно отходили от политики, а многие — уходили из жизни.     

Но когда через восемнадцать (!) лет после 1993 г. в Москве разразилось «болотное движение» 2011–2012 гг., то многие левые и в этих событиях снова пытались угадать удобную для себя историческую параллель: кто-то с восстанием 1993-го, а кто-то и с буржуазно-демократическим Февралем, за котором обязательно должен был последовать новый большевистский Октябрь. Однако все эти аналогии и параллели безжалостно разбились о реальность как любовная лодка о быт в стихотворении В. В. Маяковского. Ведь вопреки заманчивым реконструкторским аналогиям и параллелям режим антисоветской контрреволюции в России не только не ослабевал, но напротив — он уверенно пожирал все новые и новые права и свободы граждан, завоеванные Великой Октябрьской революцией и 70-тью годами советского общественно-политического строя. И удивляться этому не следует: ведь реальность России 2000-х стала принципиально иной, нежели условия дореволюционной Российской империи начала ХХ века. Точно также как и ведущие политические силы, несмотря на их часто схожие с политическими партиями дореволюционной России названия, стали в условиях слома советского социализма и второго издания периферийного капитализма 1990–2000-х, принципиально иными и по содержанию, и даже по форме.   

Достаточно сказать, что нынешние либералы (не в пример своим весьма условным предшественникам начала минувшего века) ни прогрессивной общественной силой, ни тем более союзником (пусть и до известных пределов) современных революционных коммунистов, стоящих на позициях ленинизма и советского проекта, ни в каком своем виде не являются и являться не могут априори. Краткосрочное и весьма поучительное участие левых в работе «политического совещания» коалиции «Другая Россия», а после — «Национальной ассамблеи» является самым ярким доказательством приведенного выше утверждения. Правда, и это обстоятельство для нас ни в коем случае не должно являться ни новостью, ни откровением. Ведь разве не об этом говорил на последнем в своей жизни партийном съезде И. В. Сталин, когда провидчески указывал, что «сама буржуазия — главный враг освободительного движения — стала другой, изменилась серьезным образом, стала более реакционной…

Раньше буржуазия позволяла себе либеральничать, отстаивала буржуазно-демократические свободы и тем создавала себе популярность в народе. Теперь от либерализма не осталось и следа. Нет больше так называемой ″свободы личности″, — права личности признаются теперь только за теми, у которых есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Растоптан принцип равноправия людей и наций, он заменен принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан. Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт…

Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их ″превыше всего″. Теперь не осталось и следа от ″национального принципа″. Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». (Сталин И. В. Речь на XIX съезде КПСС. 14 октября 1952 г. Выделено — авт.).

Вряд ли следует пояснять, что после слома всемирного социалистического блока международная (и, конечно, российская) буржуазия стала еще более реакционной, чем прежде, ибо всеми своими силами она стремится не допустить возрождения социализма и социалистической интеграции народов как реальной антикапиталистической альтернативы. И нынешнее «постсоветское пространство» отнюдь не случайно занимает в этом контексте особое место. Интересно, что самый известный сталинский оппонент и, думается, аlter ego самого Иосифа Виссарионовича, Л. Д. Троцкий задолго до исчезновения и соцблока, и СССР с поразительной точностью предсказал социально-экономическую природу всех нынешних потрясений на постсоветском пространстве. Природу, которую категорически не желают ни понять, ни принять новоявленные «левые» реконструкторы прошлого, к какому бы из «идейных течений» они сами себя не относили — к несуществующему «троцкизму» или к никогда не существовавшему «сталинизму».  

«Буржуазная контрреволюция, — писал Лев Давидович из своего эмигрантского далека, — могла бы (если бы могла) достигнуть своей цели не иначе как через многолетнюю гражданскую войну и новое разорение страны, поднятой советской властью из развалин. Русский капитализм во втором издании отнюдь не был бы простым продолжением и развитием дореволюционного, или, точнее, довоенного (до первой империалистической войны 1914 г. — прим. авт.) капитализма: не только потому, что между ними длительный перерыв, заполненный войной и революцией, но и потому, что мировой капитализм, хозяин русского, претерпел за этот период глубочайшие обвалы и перевороты. Финансовый капитал стал несравненно могущественнее, а мир — неизмеримо теснее. Русский капитализм мог бы быть теперь только кабально-колониальным капитализмом азиатского образца… Реставрация буржуазной России означала бы для ″настоящих″, ″серьезных″ реставраторов не что иное, как возможность колониальной эксплуатации России извне… Реставрация капитализма в России создала бы химически-чистую культуру русского компрадорства, с "политически-правовыми" предпосылками деникински-чанкайшистского образца. Все это было бы, конечно, и с богом и со славянской вязью, то есть со всем тем, что нужно душегубам для ″души″. (Троцкий Л. Д. К капитализму или социализму? 1930 г.)

«…Крушение диктатуры пролетариата, — пророчески уточняет Троцкий, — означало бы многолетнюю гражданскую войну с попытками бессильной бонапартистской диктатуры в разных частях страны по деникинско-китайскому образцу, с неизбежной задержкою экономического и культурного развития на долгий ряд лет. Из этого хаоса выход мог бы открыться не в сторону демократии («традиционной» буржуазной демократии западного образца. — прим. авт.), которая в России, в виду ее структуры и истории, является наименее вероятной, из всех политических форм, а в сторону колониального закабаления или — новой Октябрьской революции» (Открытое письмо членам ВКП(б). 1930 г. Выделено — авт.)

И резюмируя: «Даже в случае победы контрреволюции у советской гидры, вместо каждой отрубленной головы, будет вырастать новая... Падение советской власти, в конце концов, оказалось бы только историческим эпизодом. Но это был бы один из самых страшных эпизодов мировой истории» (Троцкий Л. Д. Сигнал тревоги. 1933 г.).

Заметим, что непримиримые исторические оппоненты коммунисты Сталин и Троцкий не подстраивали давно заготовленные «марксистские» шаблоны под условия и обстоятельства быстроменяющейся реальности. Напротив, в своей характеристике эволюции всемирной буржуазии (Сталин) или возможных перспектив антисоветской контрреволюции в СССР (Троцкий), авторы процитированных выше текстов строго опирались на конкретно-исторические условия действительности. Разумеется, далеко не во всем сделанные ими прогнозы осуществились впоследствии в строгом соответствии с написанным. Но по главным позициям их выводы оказались воистину «пророческим», ибо опирались в своей основе на живой марксистский метод, а не на омертвевшие «марксистские» скрижали. Чего, к сожалению, о некоторых из тех, которые сегодня упорно именуют себя левыми «ортодоксами», сказать категорически нельзя. 

Три условия против маразма

Для того чтобы в полной мере и по достоинству оценить упомянутую выше фразу про «советскую гидру» применительно к текущему политическому моменту, достаточно предоставить слово основным «героям» нынешней украинской драмы, чтобы высветить и подлинные ее причины, и наиболее вероятные пути для ее разрешения. Возьмем хотя бы экс-президента Порошенко — одну из ключевых политических фигур в истории развертывания многолетнего братоубийственного конфликта на юго-востоке Украины. Не в пример полномочному представителю правящего Россией политического класса Путину (который в деле «разрешения украинской проблемы» ударился в псевдоисторическое реконструкторство ничуть не лучшее украинского) его бывший украинский визави в оценках природы военно-политического кризиса на Украине оказался куда более содержателен и точен. О подлинных смыслах событий на юго-востоке Украины, равно как и всей политики киевского режима в целом, Порошенко во всеуслышание объявил ещё шесть лет назад — во время первой фазы вооружённого противостояния в регионе. «Советский Союз не в документе и не в Беловежской пуще, — заявил тогда он, — Советский Союз в головах. И в этом смысле Советский Союз до сих пор не похоронен. И, простите за откровенность, Украина сейчас воюет, чтобы похоронить Советский Союз в головах некоторых, потому что другого повода для войны просто не существует».    

Это — предельно честное признание местечкового политического головореза, ныне озабоченного исключительно тем, чтобы подороже продать «собственную» банановую государственность наиболее могущественному империалистическому центру на заведомо кабальных условиях. Путину в этом плане на порядок сложнее. Имея советский ядерный щит, советское место в Совбезе ООН, десятилетиями проедая советское наследие буквально во всех сферах жизнедеятельности «постсоветской» России и в то же время буквально балансируя на грани декоммунищации и десоветизации, правящему режиму в его внутренней повестке постоянно приходится шизофренически раздваиваться — точно также как раздвоен архаический царский орел, не случайно навязанным российской  республике контрреволюционными властями тотчас после антисоветского переворота 1993 года.

Между тем не является секретом, что нынешняя постсоветская Россия на роль крупного империалистического центра претендовать явно не в состоянии. И это не мудрено. На протяжении десятилетий правящий ею политический класс безуспешно пытался встроиться в западное либеральное сообщество: при Ельцине — то на откровенно подчинённых, то на партнёрских позициях, при позднем Путине — на равных. Однако если сосуществовать на равных с Западом получиться заведомо не могло в силу обозначенных Троцким особенностей послесоветского капитализма («кабально-колониального капитализма азиатского образца»), то с планами регионального доминирования на территории бывшего СССР у Москвы также произошёл явный провал. Тоже не случайный и абсолютно закономерный — потому, во-первых, что отсутствие собственной социально политической проектности делало такое доминирование практически невозможным. Потому, во-вторых, что Москве на этом пути пришлось столкнуться с аналогичными региональным претензиями «постсоветских» государств, опрокинутых, за исключением разве что Белоруссии, удельными самостийными режимами (покойный ныне Эдуард Лимонов совершенно оправданно именовал их «ретро-режимами») в никогда не существовавшее прежде «историческое национальное прошлое», замешанное на махровом религиозной фундаментализме или не менее махровом национализме.

Российский региональный империализм, таким образом, оказался экономически слишком слаб, а идеологически мало чем обоснован и привлекателен. Идея нового Советского Союза под марксистко-ленинскими знаменами пролетарского интернационализма, некапиталистической плавной экономики или политического антиавторитаризма в виде всевластия Советов категорически неприемлема и чужда российскому политическом режиму не меньше, чем полуфеодальным средневековый сатрапиям, образовавшимся на территориях бывших советских республик. Но и новая Российская империя под соусом маловразумительного и аморфного «русского мира», а тем более под державным императорским орлом, для данных режимов также мало привлекательна и контрпродуктивна. Таким образом, не имея внятной объединяющий народы идеи, Кремль оказался в ловушке собственных геополитических амбиций, которые как раз и являются самой благодатной почвой для нагнетания напряжённости в регионе. Но значит ли это, что ответственность за подобную напряжённость и, как следствие, конфликты ею спровоцированные, в современных условиях несет исключительно региональный российский империализм, или, памятуя Че Гевару, долгом коммунистов является последовательное разоблачение любых проявлений империализм в какие бы одежды он сегодня не рядился?!

Если прав Че — то категорически неприемлемо объявлять украинский местечковый империализм односторонней жертвой агрессии империализма российского, и только. Правда, для этого необходимо твердо стоять на почве реальной политики, а не ее виртуальной имитации. Но именно с этим важным условием у многих наших левых товарищей с началом российской СВО начались серьезные проблемы: слишком уж заманчивой и удобной с точки зрения сиюминутной политической тактики оказалась для них злосчастная аналогия с 1914-м годом. А потому, не прошло и суток после объявления СВО, как многочисленные интернетовские посты и их не менее многочисленные репосты запестрели характерными «антивоенными цитатами», с корнем вырванными из оригинала сочинений классиков — в первую очередь, из текста ленинских сочинений периода первой империалистической войны.

Однако цитата цитате — рознь. Вот, к примеру, один из абзацев ленинского Манифеста «Война и российская социал-демократия». «…Чем усерднее, — отмечает в октябре 1914 г. В. И. Ленин, — стараются правительства и буржуазия всех стран разъединить рабочих и натравить их друг на друга, чем свирепее применяется для этой возвышенной цели система военных положений и военной цензуры (гораздо более преследующей даже теперь, во время войны, ″внутреннего″, чем внешнего врага), — тем настоятельнее долг сознательного пролетариата отстоять свое классовое сплочение, свой интернационализм, свои  социалистические убеждения против разгула шовинизма ″патриотической″ буржуазной клики всех стран. Отказаться от этой задачи значило бы со стороны сознательных рабочих отказаться от всех своих освободительных и демократических, не говоря уже о социалистических, стремлений». (Ленин В. И. Война и российская социал-демократия. 1914 г.). 

Нельзя не увидеть, что эту, изложенную в Манифесте стратегическую задачу (проводить самостоятельную политическую линию, неся альтернативную социалистическую повестку в сознание трудящихся масс), в условиях нынешней политической ситуации коммунисты могут и должны выполнять по мере своих сил даже в условиях драконовской законодательной системы — «гораздо более преследующей даже теперь, во время войны, ″внутреннего″, чем внешнего врага». Нетрудно также понять, что эта ленинская мысль актуальна практически при любых обстоятельствах, ибо содержит универсальные указания относительно деятельности коммунистов в условиях буржуазной диктатуры (за исключением, разве что открытой террористической диктатуры фашистского типа, когда коммунисты попросту запрещены и любая легальная деятельность фактически исключается). Другое дело, когда речь идёт об исключительно тактических задачах (т. е. непосредственных, конкретных шагах в каждой конкретной ситуации, поиске наиболее передовых методах, конкретных процедурах и ресурсах, и т.д. и т. п.) — то они напрямую сопряжены с особенностями каждой конкретной ситуации.  

Возьмём другую известную ленинскую работу — классическую (с точки зрения выработки революционной тактики партии пролетариата) статью 1915 года «О поражении своего правительства в империалистской войне». К большому сожалению, многие наши товарищи в деле ее прочтения дальше звучного и, как будто бы директивного, заголовка явно не продвинулись, а жаль. Ведь, прежде чем «притягивать за уши» к текущей общественной повестке политически оправданное большевистское требование эпохи международной империалистической войны 1914–1918 гг., необходимо ознакомиться с аргументами, высказанными самим Лениным в пользу данного требования. Как известно, у Ленина их три.         

«Кто серьезно хотел бы опровергнуть “лозунг” поражения своего правительства в империалистской войне, тот должен был бы доказать одну из трех вещей: или 1) что война 1914—1915 гг. не реакционна; или 2) что революция в связи с ней невозможна, или 3) что невозможно соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах». «Последнее соображение, — особо оговаривается Владимир Ильич, — особенно важно для России, ибо это — самая отсталая страна, в которой социалистическая революция непосредственно невозможна. Именно поэтому русские социал-демократы должны были первыми выступить с “теорией и практикой” “лозунга” поражения» — «действительно революционной агитации в массах против своего правительства», агитации, которая «ослабляла “военную мощь” России, содействовала ее поражению» (Ленин В. И. О поражении своего правительства в империалистской войне. 1915 г.). 

А теперь соотнесем приведенные выше тезисы Ленина относительно тактики русского большевизма в первой мировой войне с ситуацией нынешней — т. е. спустя 107 лет после написания этих ленинских строк.  

Первое. Имеем ли мы по факту международную империалистическую войну, наподобие войны 1914–1918 гг., или трагедия российско-украинского конфликта, представляет собой события качественно иного рода?

Разве не очевидно, что данный конфликт, также как и до него конфликты в Абхазии, Осетии, Приднестровье или Карабахе есть непосредственное последствие бандитского, неправомочного (вопреки результатам Всесоюзного мартовского референдума 1991 года) расчленения многонационального социалистического отечества беловежскими преступниками. Причем, в Российской Федерации усугубленного еще и насильственным сломом советской государственной вертикали (также как и в ряже ее субъектов — например, в Чечено-Ингушской АССР), обернувшимся целой чередой локальных гражданских конфликтов, едва не приведших Российскую Федерацию к распаду. И разве не следует из этого, что нынешние события — прямое порождение контрреволюционного процесса 1991–1993 гг., а все нынешние действия российских властей — не более чем попытка зафиксировать, увековечить сложившиеся «постсоветские» реалии, только на выгодных для Москвы условиях (без этого полноценный диалог с западными «партнерами» для Кремля практически исключен, какими бы квази-идеологическими формулами не прикрывались его ведущие «идеологи»)?!

Объективности ради следует сказать, что ровно те же самые процессы, которые только эпизодически происходили прежде в РФ и заметно усугубились в условиях СВО, в бывшей Украинской ССР начали происходить гораздо раньше и куда более быстрыми темпами — сразу после отрыва советской Украины от единого пространства Союза ССР. А потому трогательная обеспокоенность со стороны некоторых наших товарищей вопросами существования нынешней «политической украинской нации» в условиях СВО не может не вызывать недоумения, т. к. нация эта начиная с 1991 года усиленно складывалась на подчеркнуто антисоветских позициях и с последовательным изгнанием или притеснением всех носителей объединяющего советские народы общегосударственного русского языка. Более того, нельзя не видеть, что как минимум в одном из регионов конфликта (также как ранее в упомянутых выше Абхазии, Осетии, Приднестровье, Карабахе) данное противостояние приобрело характер настоящей национально-освободительной войны против сил откровенного этнического национализма, последовательно принимавшего в ходе украинского кризиса 2014–2022 гг. уже ничем не прикрытый неонацистский характер.     

Данный конфликт, таким образом, порожден обстоятельствами насильственно разделенного государства — СССР, осколки которого постоянно вынуждены приспосабливаться к условиям более сильных игроков на мировой арене. Отсюда — странные на первый взгляд кульбиты во взаимоотношениях правящих групп России с её заклятыми друзьями по СНГ, ОДКБ и прочим структурам на постсоветском пространстве, которые на поверку всякий раз истинными партнерами РФ как раз не оказываются.

При этом, вероятно, недалеки от истины те наблюдатели и эксперты, которые склонны говорить о существовании некой первичной договоренности относительно свободы действий для правящей верхушки РФ в регионе конфликта — при том, что каждая из сторон, естественно, преследовала и продолжает преследовать свои далекоидущие цели, и только украинское руководство тщетно продолжает надеяться на массированную западную помощь, т. к. реальной политической субъектностью (самостоятельностью) не обладает. 

Если данное предположение верно, то следует говорить не про империалистическую войну, а про самый «обыкновенный» межимпериалистический конфликт интересов — результат «здоровой» межимпериалистической конкуренции — в условиях единой системы существующего миропорядка, когда каждая из сторон посредством малых локальных столкновений пытается решить свои собственные политико-экономические задачи, не вступая при этом в глобальную мировую войну (она при наличии ядерного оружия у сторон конфликта на сегодня практически исключена). Тем более, что и конечные цели подобной политики более чем очевидны. Причем, если для США и сателлитов — это явная ориентация на иракско-югославский сценарий в отношении исключительно богатой на ресурсы РФ (чтобы более эффективно данными ресурсами распоряжаться), то для «класса эффективных управленцев» в самой РФ (на что справедливо указывает блогер и журналист Максим Шевченко) — это явная борьба «за повышение статуса этих управленцев среди мировой банды, не более».  

А раз так — то не следует удивляться ситуации, которая вызывает сегодня искреннее недоумение патриотически настроенных экономистов Михаила Делягина и Валентина Катасонова. Ситуации, когда «Вашингтон и Брюссель хорошо знают ″ахиллесову пяту″ России (зависимость от западных машин и оборудования) и наносят удары именно по ней», а Россия, хорошо зная «ахиллесову пяту» Евросоюза, не только не остановила «любые товарные поставки в страны ″коллективного Запада″, в первую очередь в ЕС», но напротив — «поставки природного газа и нефти не только продолжались, но и сильно выросли».  

Имеются ли у российского политического класса — а точнее, у определенной части этого самого класса — собственные империалистические амбиции? Бесспорно! Однако наличие этих самых амбиций (вызванных и обостренных острым нежеланием его заокеанских «партнёров» взаимодействовать с ним на равных) вовсе не означает наличие необходимых рычагов для решающего влияния на международную политику. Особенно в ситуации, когда правящий РФ политический класс все увереннее теряет свои позиции даже в таких традиционных для себя зонах влияния как бывшее советское пространство (где Россия даже в первые послесоветские десятилетия по-прежнему рассматривалась как гарант региональной безопасности) и где его (этот класс) ныне все увереннее и наглее обходят даже такие сугубо региональные игроки как неоосманистская «эрдогановская» Турция. 

Второе. «При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи». По иронии истории именно эти ленинские слова были высечены на постаменте величественного монумента основателю СССР в Киеве, разрушенного украинскими неонаци на глазах всего мира — сразу после того, как именно они политически оседлали киевские улицы в декабре 2013 года и окрасили их в густо-коричневые «бандеровские» тона.

Объявляя своей стратегической программной целью ускоренное продвижение Украины в «цивилизованную европейскую семью», лидеры националистического, подчеркнуто прозападного киевского режима немедленно объявили войну на истребление всем носителям коммунистической идеологии и, что далеко неслучайно, напрямую соприкасающегося с ней — просоветского (или советского) мировоззрения. В своем стремлении вытравить из сознания братских советских народов память про исторически общее справедливое прошлое (а следовательно, и надежду на советскую социалистическую перспективу в будущем), в одном из беднейших на сегодня государств Европы была проведена невиданная по своим масштабам кампания декоммунизации — с демонтажами памятников, переименованиями улиц и населенных пунктов, с осквернением могил и физическим насилием в отношении всех, кто продолжает выражать несогласие с подобными неонацистскими действиями новоявленных киевских властей.    

Вполне закономерно, что ожесточенный крестовый поход против вечно живой «советской гидры» помноженный на зоологическую русофобию, не мог не вызвать раскол самой Украины по национальному признаку с неизбежным движением одной из ее частей в сторону своего исторического собрата — России. Но именно здесь правящий в РФ режим ожидал крайне неприятный для него сюрприз: образовавшиеся на юго-востоке Украины самопровозглашённые «народные республики» очень быстро стали серьёзной головной болью не только для украинских властей, но и для властей самой Российской Федерации. Вот почему с самого начала — т. е. с момента провозглашения ЛДНР — и по сегодняшний день правящему Россией политическому классу пришлось приложить немало усилий, чтобы подменить уверенное и дерзкое движение данных прото-государственных образований по пути формирования антиолигархических, по сути просоветских народно-демократических государств, в русло сугубо буржуазной государственности, копируя при этом модель нынешнего российского политического режима в миниатюре.

Однако и в этом случае вынужденное и крайне запоздалое признание независимости данных субъектов со стороны властей РФ и, скажем откровенно, ее немногочисленных и не самых влиятельных союзников на международный арене, является мерой куда более прогрессивной, чем восьмилетнее маниакальнее стремление российской дипломатии инкорпорировать (включить) эти субъекты в структуру нынешней Украины в качестве автономий. Последнее выглядело тем более кощунственным, что ныне требование суверенитета ЛДНР уже оплачено ценой тысяч жертв кровопролитного гражданского конфликта, ставшего прямым результатом несостоятельности проекта буржуазной украинской государственности на базе этнонационализма и (вызванного им) фактического развала бывшей Украинской ССР. Причем последнее трагически вдвойне — т. к. именно в рамках Советской Социалистической Украины как раз и произошло окончательное оформление полнокровной украинской государственности и украинской нации как таковой.   

Более того, нельзя не видеть какая острая идейная, мировоззренческая борьба разгорается ныне вокруг идеологического самоопределения и содержательного наполнения государственности данных субъектов. Причем данная борьба перманентно происходит сегодня как в самих ЛДНР, так и в Российской Федерации. Вот почему в данной ситуации, когда второе важнейшее ленинское условие на сегодня практически невыполнимо — социальная народная революция ввиду отсутствия организованного передового общественного класса и, что не менее важно, его передового политического авангарда невозможна сегодня ни на Украине, ни в России — коммунисты России обязаны активизировать процесс оформления объединенной партии коммунистов, способной быть идейно-политическим центром кристаллизации наиболее передовых общественных сил, базой для завоевания интеллектуальной гегемонии в современном российском обществе, а следовательно — подлинной преградой на пути возможной декоммунизации России в самом экстремальном ее «украинском» варианте. Тем более, что данный сценарий применительно к России категорически нельзя исключать, причем, в свете любого исхода нынешней СВО — с Путиным (т. е. в условиях консолидации крайне реакционного консервативного фланга) или без него (в случае политического реванша наиболее маргинального крыла радикалов-западников).     

Стать преградой на пути декоммунизации России сегодня — значит подготовить условия для ее советизации в будущем. 

Третье. И, наконец, последнее ленинское условие — прямо проистекающее из конкретно-исторических обстоятельств 1914–1918 гг., но никак не из обстановки года 2022-го (что, естественно, Владимиру Ильичу в упрек поставить категорически нельзя, а вот подслеповатым «левым» реконструкторам данным вопросом стоило бы обеспокоиться всерьез).

Сверяясь с аргументами программной ленинской статьи «О поражении своего правительства в империалистской войне», зададимся риторическим на сегодня вопросом: возможны ли в нынешних условиях «соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах» (и есть ли такие движения в государствах-участниках конфликта вообще?), особенно в ситуации, когда, как справедливо отмечает Владимир Ильич, «пролетарий не может ни нанести классового удара своему правительству, ни протянуть (на деле) руку своему брату, пролетарию ″чужой″, воюющей с ″нами″ страны, не совершая ″государственной измены″, не содействуя поражению, не помогая распаду ″своей″ империалистской ″великой″ державы»?!

Заметим попутно, что Владимир Ильич Ленин предельно логичен: «соответствие и содействие друг другу революционных движений во всех воюющих странах» совершается силами революционного антиимпериализма каждой воюющей стороны для целенаправленного удара по всем политическим центрам — правительствам-организаторам империалистической мировой войны. А это, в свою очередь, не может не привести, как минимум, к переформатированию, а фактически — к упразднению каждой конкретной империи, т. к. справедливое разрешение национального вопроса было на тот момент одним из наиглавнейших программных требований, которое разрешало революционное движение каждой из воюющих стран. Однако у большевиков-ленинистов целенаправленное разрушение происходит параллельно с целенаправленным же созиданием: распад «великих империй» и «великих имперских наций» стал результатом массового, не абстрактно-антивоенного, но сознательного революционного движения пролетариата и его же (движения) результатом — как непосредственного социально-политического творчества советизированных большевиками народов — стало образование первого в истории социалистического пролетарского государства сначала на территории нынешней России (РСФСР), а затем и на большей территории бывшего имперского пространства, распавшегося одновременно с упразднением российской монархии.      

Более того, стоит хотя бы на время распрощаться с политически вредными «миражами 1914 года» (см. статью «Миражи ″1914 года″ и раскол в рядах российских левых» Александра Степанова из карельского отделения братской РКРП), чтобы увидеть очевидное: что с точки зрения своего национально-территориального устройства и Российская Федерация, и тем более Украина, и по сей день являются непосредственным порождением ленинского советского проекта, которые в силу их предшествовавшей истории строились заведомо на антиимпериалистических позициях. Да, за тридцатилетие контрреволюции принципы национально-государственного строительства, заложенные в основание и России, и Украины, подверглись серьёзным деформациям. Поэтому задача истинных коммунистов как раз и заключается в том, чтобы выправить, восстановить эти принципы на базе социализма, без которого они, как и многие другие «чисто советские» по своей природе национально-государственные образования бывшего СССР, в нынешних «постсоветских» реалиях (в первую очередь, в условиях буржуазно-олигархической модели правления) обречены на бесчисленные внутренние и внешние противоречия и даже конфликты.

Исходя из сказанного, спросим наших доморощенных реконструкторов победоносного прошлого в политически безрадостном настоящем: будет ли в интересах сознательного пролетария, не говоря уже о сознательном коммунисте (политически они явно пребывают сегодня в меньшинстве даже в «своей» левой среде), распад Российской Федерации, равно как и окончательный развал и без того распадающейся полусуверенной Украины? И это в условиях фактического отсутствия «содействия друг другу революционных движений во всех воюющих странах», не говоря уже об отсутствии идейно-политического авангарда такого движения как в России, так и на Украине (Напомним, что именно волевая, теоретически обоснованная политика большевистской партии обратила хаотический распад бывшего имперского пространства в социалистическую интеграцию народов, увенчавшуюся к исходу 1922 года образованием СССР).   

Кроме того, требование подобного сценария было бы верхом политической безответственности в ситуации, когда Российская Федерация является еще и обладателем ядерного оружия, и вопрос обладания им напрямую соприкасается как с вопросом о власти, так и с вопросом национальной суверенности народов страны. Разве не очевидно, что неуправляемый хаос и война всех против всех в отсутствие революционного пролетарского движения и его дееспособной политической партии (не говоря уже о наличии альтернативного центра власти как у большевиков в 1917-м в лице Советов) обернется интервенцией западного «миротворческого контингента» для «контроля за нераспространением ядерного оружия», что, в свою очередь, будет означать прямую оккупацию страны силами западного империализма. Перспектива социалистического строительства в России, не говоря уже о новой социалистической интеграции народов, в таких условиях не только не приблизится, но и отдалится от нас на годы. А советское ядерное оружие в руках ведущих военно-политических структур Запада станет для западного капитала и его верных фашиствующих апологетов внутри России самой верной гарантией недопущения победы сил российского коммунистического движения.

При этом не стоит заблуждаться: данный сценарий категорически не станет, как считают некоторые, историческим шансом для построения в России «цивилизованного» «национально-демократического государства русского народа» с перспективой его полноценного вхождения в Европу. Правда, если учесть более чем показательный пример аналогичных процессов в соседней Украине, сомневаться не приходится: дезориентированное большинство предпочтёт в подобной ситуации скорее «национально ориентированную диктатуру» с «национальным лидером» в главе — антизападную на словах, но зависимую от иностранного капитала на деле. Что, по сути, мы и имеем сегодня, правда, в несравненно более мягкой форме, нежели все в той же некогда братской нам Украине. 

Строить новую реальность

Что же остается в этой ситуации делать нам, российским коммунистам, если только мы не желаем по примеру наших украинских товарищей надолго сойти с политической сцены, потеряв тем самым, свою, и без того на сегодня условную, политическую самостоятельность или субъектность?

В первую очередь, коммунисты не имеют права поддаваться на уловки современных ликвидаторов и покидать легальное политическое пространство, что, вне всякого сомнения, будет неоценимым подарком для наиболее реакционного крыла правящего Россией политического класса. Кроме того, подобное самоустранение не просто существенно затруднит всю деятельность коммунистов, но и позволит, наконец, юридически поставить их на одну доску с террористами — с последующим законодательным запрещением коммунистической идеологи как таковой и законодательным же поражением в правах всех ее последователей. 

А потому — поменьше политической трескотни по поводу СВО, на исход которой в своем нынешнем состоянии коммунисты (как и любая другая политическая сила) повлиять сегодня никоим образом не в силах. Ведь к ужасу доморощенных «левых» реконструкторов совершенно верный большевистский призыв 1914 года ко всем воюющим против собственной воле народам —  «штык в землю!» — в нынешней ситуации категорически не работает, т. к. втыкать в землю этот самый «штык» сегодня попросту некому (с одной стороны воюют добровольцы-контрактники, а с другой — неонацистски мотивированные нацбатальоны под флагом регулярных ВСУ). Это значит, что сам народ по обеим сторонам конфликта должен, перефразируя Карла Маркса, ужаснуться себя самого, чтобы вдохнуть в себя отвагу. А для этого всем любителям к месту и не к месту упоминать заглавие программной ленинской статьи о «поражении своего правительства» хотелось бы напомнить, что по Ленину «содействие такому поражению… вовсе не значит, что надо ″взрывать мосты″, устраивать неудачные военные стачки и вообще помогать правительству нанести поражение революционерам» (т. е. в результате бессистемных, непродуманных, «без царя в голове» призывов и действий, способных в конкретно-исторической обстановке нанести делу коммунистического просвещения масс вреда несравненно больше, чем пользы).  

Каждый, кто не понимает этого — тот трагически не понимает также и всей важности ленинского замечания о «неразрывной связи между революционной агитацией против правительства с содействием его поражению» применительно к текущему политическому моменту. Агитация за социалистическое преобразование и России, и тем более Украины (социализация экономики и советизация политической организации общества) — это уже работа на «поражение своего правительства», т. к. переход к социализму, а сегодня даже требование такого перехода, на деле уже означает самое решительное его (этого правительства) отрицание.  

Исходя из этого, коммунисты обязаны максимально использовать имеющуюся у них легальность — прямо скажем ещё более урезанную с началом украинского конфликта (однако другой легальности на сегодня попросту нет!) — для политического просвещения масс, для завоевания сторонниками коммунистического мировоззрения и советского проекта интеллектуальной гегемонии в обществе. Для этого коммунисты обязаны иметь конкретные предложения по всем ключевым вопросам современности: в первую очередь, в области экономики, внутренней и внешней политики, вопросах культуры и народного образования — т. е. не набор абстрактных пожеланий и схем, предельно отдаленных от реальности, но пошаговую «дорожную карту» перехода страны от режима государственно-олигархического капитализма к формам новой «народной демократии» (по аналогии с переходными по своему типу государствами «народных демократий» 1945–1950-х гг. или также переходным по своей сути, правда прямо в противоположном направлении развития, периодом «советского парламентаризма» со Съездом народных депутатов во главе 1989–1993 гг.), как преддверия социалистической «перезагрузки» России в форме Социалистической Федеративной Советской Республики.

Но приступить к широкомасштабной пропаганде этих базовых для коммунистов требований, а тем более к их непосредственному осуществлению, не имея собственной политической субъектности (возможности выступать субъектом действия, быть независимой от других силой) — т. е. без достижения организационного единства коммунистов в рамках объединённой партийной или прото-партийной политической структуры — в современных условиях попросту невозможно. И важно это не только и не столько для появления сильного политического противовеса КПРФ, но в первую очередь для того, чтобы в перспективе не допустить повторения печальной участи всех наиболее массовых антиавторитарных, антикапиталистических народных движений последнего десятилетия — когда политической сердцевиной протеста оказывались кто угодно, но только не подлинно революционные, прогрессивные силы, что всякий раз уводило эти самые движения в русло, весьма далёкое от реальных общественных преобразований. В лучшем случае к косметической правке Системы и кратковременной политической либерализации, в худшем — к новым, еще более свирепым формам политической диктатуры над массами.

А чтобы подобный сценарий не повторялся всякий раз заново на каждом новом этапе общественной борьбы, важно не только помнить, но и по мере сил осуществлять программное требование, высказанное некогда Фридрихом Энгельсом по весьма актуальному для российских левых вопросу — о создании самостоятельной политической партии пролетариата, независимой в своей политике как от либерально-буржуазного влияния, так и от влияния правящих реакционно-консервативных кругов.  

«Рабочая партия, — писал Энгельс, — не может просто плестись в хвосте у буржуазии, а будет выступать как совершенно отличная от неё, самостоятельная партия. Она будет по всякому поводу напоминать буржуазии, что классовые интересы рабочих и классовые интересы капиталистов прямо противоположны и что рабочие сознают это. Она будет сохранять и развивать свою собственную организацию в противовес партийной организации буржуазии и только вести с последней переговоры как сила с силой. Таким путём она обеспечит себе позицию, которая внушит к ней уважение, будет разъяснять отдельным рабочим их классовые интересы, и при ближайшей революционной буре, — а эти бури теперь так же регулярно повторяются, как торговые кризисы и как бури в дни равноденствия, — будет готова к действию» (Энгельс Ф. Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия. 1865 г.).

Отказавшись от этого базового требования — формирования объединенной, политически независимой партии, способной шаг за шагом подготавливать почву для создания новой политической реальности в России, а не бесконечно реконструировать политические мотивы прошлого — мы не просто потеряем само право называть себя коммунистами (т. е. наиболее передовым общественным движением), но и создадим, тем самым, условия для усиления наиболее реакционных элементов власти с перспективой открытой полицейской диктатуры типа Салазара или Франко. И мало тогда не покажется никому.

Иллюстрация — плакат РОСТА, 1920 г. Художник: В. Маяковский.

Автор — политический обозреватель сайта «Трудовой России»

Артём Корчагин