Последняя победа левых в Кремле

Как вы полагаете, когда в последний раз относительно левые победили в Кремле? Не знаете? Тогда я могу вам сообщить — это случилось 13 февраля 1984 года. В этот день Генеральным секретарём ЦК КПСС был избран Константин Устинович Черненко. Возможно, далёкий от истории читатель удивится и спросит: да что там левого-то было?

Но дело вот в чём. Всё политическое движение в СССР с середины 50-х годов шло слева направо. Например, Хрущёв и его сторонники были правее разгромленной ими в 1957 году группы старых большевиков в Политбюро («антипартийной группы») во главе с Вячеславом Молотовым. Чтобы не было дискуссий, об этом говорил сам Молотов в 1973 году: «В партии ещё будет борьба. И Хрущёв был не случаен. Страна крестьянская, правый уклон силён. И где гарантия, что эти не возьмут верх? Вполне вероятно, что в ближайшее время к власти придут антисталинцы, скорей всего, бухаринцы». В 60-е и 70-е годы в СССР и правящей партии сложилось направление, которое называли «молотовским». Во многом под влиянием идей самого Молотова, которые он развивал в многочисленных письмах и «записках», которые направлял в ЦК. Во многом под влиянием старых деятелей партии, ещё сталинского поколения, сохранивших и укрепивших своё влияние — Андрея Громыко, Дмитрия Устинова. Это течение в партии было умеренно левым — не таким, конечно, радикально левым, как Левая оппозиция Л. Троцкого 20-х и 30-х годов, но левее и Хрущёва, и Брежнева. Вот это самое «молотовское» направление, мягко, на кошачьих лапках продвигалось к власти, и одержало победу 13 февраля 1984 года.

В чём это проявилось?

1. Были в преддверии 40-летия Победы сделаны аккуратные шаги к дальнейшей реабилитации Сталина. Портрет Сталина снова замелькал на журнальных обложках, чего предыдущие 25 лет не бывало. Основная, наиболее значимая часть этого идейного поворота планировалась в мае 1985-го, но до этого Константин Устинович не дожил.

2. В том же русле: в ноябре 1984 года вернулась в СССР дочь И.В. Сталина Светлана Аллилуева. Она провела пресс-конференцию в Москве, в Комитете советских женщин. Она заявила, что в 60-е годы, прибыв в этот так называемый свободный мир, «ни одного дня не была свободной». И на Западе использовали в своих целях её имя и «имя моего отца». Конечно, всё это было отнюдь не случайно и должно было предварять всё то же событие: «восстановление доброго имени Сталина» к 40-летию Победы. По некоторым данным, весной 1984 года Светлана Иосифовна получила краткое письмо от Черненко, в котором он отметил, что «в связи с предстоящим восстановлением справедливости в отношении памяти и наследия И.В. Сталина, Вы, его дочь, должны быть в этот момент на его и своей родине, на мой взгляд...»

3. Ещё одно знаковое событие — летом 1984 года был восстановлен в партии Вячеслав Молотов, идейный лидер «молотовского направления». Причём партийный билет вручил ему лично Генеральный секретарь.

Готовилось и восстановление в партии соратников Молотова по «антипартийной группе» — Маленкова и Кагановича. Один из вожаков «неомолотовцев», министр обороны СССР и бывший сталинский нарком Дмитрий Устинов говорил в 1984 году на заседании Политбюро, согласно протоколу: «А, на мой взгляд, Маленкова и Кагановича надо было бы восстановить в партии. Это всё же были деятели, руководители. Скажу прямо, что если бы не Хрущёв, то решение об исключении этих людей из партии принято не было бы. Вообще не было бы тех вопиющих безобразий, которые допустил Хрущёв по отношению к Сталину. Сталин, что бы там ни говорилось, это наша история. Ни один враг не принёс столько бед, сколько принёс нам Хрущёв своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также и в отношении Сталина... В оценке деятельности Хрущёва я, как говорится, стою насмерть. Он нам очень навредил. Подумайте только, что он сделал с нашей историей, со Сталиным... Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущёв им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы. В связи с 40-летием Победы над фашизмом я бы предложил обсудить и ещё один вопрос, не переименовать ли снова Волгоград в Сталинград? Это хорошо бы восприняли миллионы людей».

Могут спросить: ну, а что же тогда делал Михаил Сергеевич Горбачёв, которого мы знаем и помним, как вожака того самого, предсказанного Молотовым «необухаринского» направления? Что делал человек, который спустя всего четыре года, в 1988 году, в «год Бухарина», провёл его реабилитацию?

Вы будете удивлены: он выступал в те дни как самый ярый «неомолотовец», и именно так и воспринимался — и тем же Устиновым, и Громыко. Например, по вопросу о восстановлении в партии Маленкова и Кагановича Михаил Сергеевич на том же Политбюро говорил: «Что касается Маленкова и Кагановича, то я тоже выступил бы за их восстановление в партии. Причём время восстановления не нужно, видимо, связывать с предстоящим съездом партии».

Да что там Михаил Сергеевич! Когда даже Александр Яковлев, будущий ярый антикоммунист, воспринимался тогда тоже как «молотовец». Лазарь Каганович, по свидетельству Феликса Чуева, спрашивал у него уже в разгар перестройки:

«— Не молотовский человек — Яковлев?

— Нет. Ярый антисталинец.

— И следовательно, антимолотовского плана. А мне казалось, что он молотовец.

Каганович вздохнул».

4. Однако вся эта победа молотовцев в 1984 году оказалась в точном смысле слова пирровой. 20 декабря 1984 года умер Дмитрий Фёдорович Устинов, который, по его словам, «стоял насмерть» против Хрущёва. 10 марта 1985 года не стало Константина Устиновича Черненко.

Наконец, оставшийся лидером «молотовского» направления Андрей Андреевич Громыко в марте 1985 года решил сделать ставку на Михаила Сергеевича Горбачёва и выдвинул его в Генсеки. Отсюда его пылкая и совсем не формальная речь на мартовском пленуме ЦК, решавшем вопрос о Генсеке. Он говорил: «Михаил Сергеевич неоднократно говорил о том, что надо держать порох сухим, что как «святая святых» нашего дела надо держать оборону и проводить активную внешнюю политику. Ему присуще всегда и во всем выделять главное. Одним словом, это деятель широкого, выдающегося масштаба, который с достоинством будет занимать пост Генерального секретаря».

Вскоре после этого начался разворот в идеологии к положительной переоценке эпохи Хрущёва (особенно это заметно, если пролистать номера «Огонька» за 1987—1989 год), затем — к реабилитации Бухарина, параллельно с новой волной критики сталинской эпохи, ну и, затем, дальше-дальше-дальше.

Как говорил позднее упомянутый выше псевдо-«молотовец» Александр Яковлев: «Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущёв, а с чётким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».

Вот очевидцами и участниками всего этого процесса мы и стали за последние 35 лет. После 1984 года, вплоть до настоящего времени, в Кремле побеждали только правые, а затем их побеждали ещё более правые. Сейчас этот процесс диалектически дошёл до того, что «авторитетом» Ивана Ильина, Ивана Шмелёва и других видных гитлеристов, а также клерикалов вроде обер-прокурора Победоносцева, «бьют по либерализму» и антимонархизму вообще. Республиканцы только покрякивают... Такие дела.

Вот так и кончился, толком не начавшись, «левый поворот» в политике Кремля 1984 года.

Александр Майсурян