Певец коммунистического прорыва

100 лет назад не стало Валерия Брюсова — уникального представителя отечественной литературы: поэта, прозаика и драматурга, критика и теоретика литературы, переводчика и литературоведа.

В своем творчестве В. Я. Брюсов (13 декабря 1873 — 9 октября 1924) прошел путь от основоположника символизма до певца русской и мировой социалистической революции. Стал «первым крупным русским поэтом-урбанистом», одним из основоположников советской поэзии и литературной Ленинианы. Первый нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский без тени сомнения называл Брюсова певцом революции. А во втором издании Большой советской энциклопедии (1951 г.) отмечалось, что Брюсов «был одним из лучших представителей старой культуры, поднявшихся до понимания величия Октябрьской социалистической революции».

Брюсов много и плодотворно работал в органах Советской власти по линии просвещения и литературы. Заведовал Московским библиотечным отделом и Книжной палатой при Наркомате просвещения, работал в Государственном издательстве, был членом Государственного учёного совета, профессором МГУ, где вел литературные курсы. В 1921 г. организовал Высший литературно-художественный институт, уже при жизни Брюсова названный его имением, где до конца жизни оставался ректором и профессором. Принимал активное участие в подготовке первого издания Большой советской энциклопедии. Являлся членом Моссовета, а в 1920 г. вступил в РКП(б).

«Переворот 1917 года, — писал Валерий Яковлевич Брюсов, — был глубочайшим переворотом и для меня лично: по крайней мере, я сам вижу себя совершенно иным до этой грани и после нее».

Третья осень

Вой, ветер осени третьей,

Просторы России мети,

Пустые обшаривай клети,

Нищих вали по пути;

Догоняй поезда на уклонах,

Где в теплушках люди гурьбой

Ругаются, корчатся, стонут,

Дрожа на мешках с крупой;

Насмехайся горестным плачем,

Глядя, как голод, твой брат,

То зерно в подземельях прячет,

То душит грудных ребят;

В городах, бесфонарных, беззаборных,

Где пляшет нужда в домах,

Покрутись в безлюдии черном,

Когда-то шумном, в огнях;

А там, на погнутых фронтах,

Куда толпы пришли на убой,

Дым расстилай к горизонтам,

Поднятый пьяной пальбой!

Эй, ветер с горячих взморий,

Где спит в олеандрах рай, —

Развевай наше русское горе,

Наши язвы огнем опаляй!

Но вслушайся: в гуле орудий,

Под проклятья, под вопли, под гром,

Не дружно ли, общей грудью,

Мы новые гимны поем?

Ты, летящий с морей на равнины.

С равнин к зазубринам гор,

Иль не видишь: под стягом единым

Вновь сомкнут древний простор!

Над нашим нищенским пиром

Свет небывалый зажжен,

Торопя над встревоженным миром

Золотую зарю времен.

Эй, ветер, ветер! поведай,

Что в распрях, в тоске, в нищете

Идет к заповедным победам

Вся Россия, верна мечте;

Что прежняя сила жива в ней,

Что, уже торжествуя, она

За собой все властней, все державней

Земные ведет племена!

1920

Ленин

Кто был он? — Вождь, земной Вожатый

Народных воль, кем изменен

Путь человечества, кем сжаты

В один поток волны времен.

Октябрь лег в жизни новой эрой,

Властней века разгородил,

Чем все эпохи, чем все меры,

Чем Ренессанс и дни Аттил.

Мир прежний сякнет, слаб и тленен;

Мир новый — общий океан —

Растет из бурь Октябрьских: Л е н и н

На рубеже, как великан.

Земля! зеленая планета!

Ничтожный шар в семье планет!

Твое величье — имя это,

Меж слав твоих — прекрасней нет!

Он умер; был одно мгновенье

В веках; но дел его объем

Превысил жизнь, и откровенья

Его — мирам мы понесем!

1924

У Кремля

По снегу тень — зубцы и башни;

Кремль скрыл меня — орел крылом.

Но город-миф — мой мир домашний,

Мой кров, когда вне — бурелом.

С асфальтов Шпре, с Понтийских топей,

С камней, где докер к Темзе пал,

Из чащ чудес — земных утопий, —

Где глух Гоанго, нем Непал,

С лент мертвых рек Месопотамий,

Где солнце жжет людей, дремля,

Бессчетность глаз горит мечтами

К нам, к стенам Красного Кремля!

Там — ждут, те — в гневе, трепет — с теми;

Гул над землей метет молва...

И — зов над стоном, светоч в темень, —

С земли до звезд встает Москва!

А я, гость лет, я, постоялец

С путей веков, здесь дома я.

Полвека дум нас в цепь спаяли,

И искра есть в лучах — моя.

Здесь полнит память все шаги мне,

Здесь, в чуде, я — абориген,

И я храним, звук в чьем-то гимне,

Москва! в дыму твоих легенд!

1923

СССР

Эй, звезда, отвечай, на потеху ли

Ты навстречу солнцу летишь?

Не к созвездью ль Геракла доехали

Мы чрез миро-эфирную тишь?

Мимо — сотнями разные млечности,

Клубы всяких туманностей — сквозь!

Ну, а эти кометы, — им меч нести

Вдоль Земли, вдоль Земель, на авось!

Ах, ее так ли Египты, Ассирии,

Римы, Франции, всяческий бред, —

Те империей, те утлее, сирее, —

Всё — в былое, в запруду, в запрет!

Так в великом крушеньи — (давно ль оно?)—

Троны, царства, империи — вдрызг!

Где из прежнего моря дозволено

Доплеснуть до сегодня лишь брызг.

Иль напрасно над хламом изодранным

Знамя красное взвито в свой срок?

Не с покона ль веков эта хорда нам

Намечала наш путь поперек?

Эй, Европа, ответь, не комете ли

Ты подобна в огнях наших сфер?

Не созвездье Геракла наметили

Мы, стяг выкинув — Эс-эс-эс-эр?

1923