Не бессмысленный, но беспощадный

В январе исполняется ровный год с момента острого общественно-политического кризиса в Республике Казахстан, приведшего к кардинальной смене политической конфигурации в стране, сопряженной с массовыми акциями гражданского неповиновения режиму и перегруппировкой правящего Казахстаном политического класса. Написанный по горячим следам казахстанского кризиса, данный материал был опубликован на страницах Бюллетеня «Трудовой России», однако по ряду причин так и не появился на сайте «ТР». Сегодня, в первую годовщину январского народного восстания в Казахстане, мы размещаем его на сайте, и предлагаем всем нашим читателям оценить, насколько оценки, сделанные нами год назад, выдержали проверку временем, а главное, какие уроки из этих событий необходимо извлечь как российскому, так и международному коммунистическому движению, чтобы не оказаться на подхвате у чуждых интересам социализма сил — чтобы быть общественным авангардом и формировать свою собственную альтернативную повестку в интересах трудящегося большинства.        

Охранители всех мастей при любом удобном случае всегда любят ссылаться на знаменитую пушкинскую цитату про «русский бунт» — «бессмысленный и беспощадный». При этом почти всегда из вида упускается главное: кем и при каких обстоятельствах эта цитата произнесена? Ведь сколь угодно можно гадать, разделял ли сам милейший Александр Сергеевич утверждения своего литературного персонажа в действительности, но принадлежит оно герою не случайному и характерному — бесталанному дворянскому отпрыску, бездельнику и сибариту Петру Гриневу. В то время как сама повесть превратилась на выходе в пошлый лакированный анекдот на реальную историю пугачёвской войны, где подлинным и справедливым вершителем судеб человеческих оказались не Пугачёв и не грубая казацкая вольница крепостных, но извечная благодетельница крепостников Екатерина — именно она помиловала и приняла  заблудшего Гринева обратно, который под занавес повести даже подоспел к отсечению головы Пугачева в Москве.   

В действительности же бессмысленных народных выступлений не бывает. Ведь все они — это непосредственный результат окончательного и бесповоротного отрыва от реальности правящих государством политических страт. Особенно если последние — паразитарное общественное меньшинство, не представляющее никого, кроме своих немногочисленных приближенных или не менее немногочисленных родственников.

Подобный отрыв, несмотря на присущие ему зачастую национальные колориты, везде и всюду выглядит, как правило, одинаково. Им вполне можно считать ситуацию, когда вместо того, чтобы снизойти до подданных, пришедших к императорскому дворцу с петицией и молебнами, «хозяин земли русской» преспокойно отправляется на охоту, а собравшийся на площади плебс методично зачищает вооруженное до зубов казачье. Когда в отсутствие хлеба доведенным до отчаянья парижанам правящие особы на полном серьезе предлагают перейти на пирожные. Или когда в разгар тотальных ограничительных мер в условиях пандемии измордованным низам предлагается оценить всю ту степень свободы, которую вполне себе могут позволить самопровозглашенные «элиты», демонстративно наплевав на все без исключения санитарные предписания, ими же ранее учреждённые и введенные.     

Подобных примеров можно приводить сколь угодно много, и, кстати, именно о них как раз и говорит в своей преамбуле вполне себе либеральная Всеобщая декларация прав человека, когда провозглашает «восстание против тирании и угнетения» «в качестве последнего средства», к которому вынужден прибегать человек в отсутствие охраны своих собственных прав властью закона. Что означает отсутствие такой охраны и к чему оно ведет на практике — нам наглядно продемонстрировали события январского восстания в Казахстане, по праву открывшие собой политический 2022 год.  

Очередное «плановое» повышение цен на сжижженный автомобильный газ, возможно, и не вызвало бы столь шумной реакции населения Республики (в конце концов, для постсоветского казахстанского режима, давно уже неотделимого от классического «паханата», это стало скорее нормой), если бы не было столь вызывающим: цены были взвинчены сразу с 60 до 120 тенге за литр! В очередной раз массовые протестные акции начались в Жанаозене — городе, где ровно десять лет назад в день «независимости Республики» «национальный лидер» правящего страной собственного семейного клана Назарбаев уже расстреливал недовольных рабочих, требовавших социально-эконмических перемен.  

Теперь история повторялась, однако драматизма ей явно придавало сразу несколько важных моментов. Во-первых, массовые народные выступления очень быстро стали перекидываться на соседние крупные центры включая бывшую столицу страны Алма-Ату, существенно расширив, тем самым, географию восстания в государстве «имени Назарбаева». Причем, к традиционным экономическим на этот раз добавились требования радикально-политические: отстранение от реальной власти многочисленного «назарбаевского» клана. Хлёсткое «Старик, уходи!», обращенное протестующими к самопровозглашенному «елбасы» («глава нации») и его вороватому окружению, в одночасье стало подлинным символом пробуждающегося Казахстана и, бесспорно, вселило надежду многим угнетенным далеко за его пределами. 

Во-вторых, нельзя не увидеть, что в отсутствие собственных руководящих структур (координационный совет, и т.п.), а также идейно-политического авангарда (партия или коалиция партий), народное движение с самого начала оказалось заложником острого политического конфликта правящих Казахстаном групп — главы Совбеза Республики бывшего президента Назарбаева и его «политического преемника», формального президента Токаева. Сейчас даже не столь важно, кто начал «подковерный» мятеж первым — Токаев или «елбасы». Важно, что в результате острого кланового конфликта за реальный контроль над ресурсами государства, окрепшему клану Токаева удалось в итоге взять верх, превратив, тем самым, последнего из потешного зиц-председателя в полноценного диктатора Казахстана.

Подобную комбинацию, кстати, в свое время пытался разыграть и весьма окрепший клан «временного» президента Медведева, под которого также готовилась соответствующая «социальная база перемен» в виде условной «Болотной». Однако тогда у незадачливого «Димона» и его политического окружения что-то явно пошло не так, и кратковременная «медведевская оттепель» захлебнулась. У Токаева же, напротив, все получилось как нельзя лучше. Мятеж или контр-мятеж назарбаевского клана захлебнулся, а чтобы не допустить разрастания географии народного восстания, грозившего поломать хитроумные кабинетные комбинации противоборствующих кланов (ну или, на худой конец, их существенно скорректировать) был задействован извечный примем коррумпированных «элит» — «разбавить» стихийное народное движение местным криминалитетом, запустив в исключительно слабо скоординированные толпы протестующих хорошо организованный уголовный элемент.  По сути, это и были те самые «двадцать тысяч боевиков», о которых без устали говорил Токаев и от которых вскоре не осталось ни малейшего следа (как уверял все тот же Токаев, это сами террористы выкрадывали трупы своих подельников из моргов Алма-Аты!). 

По сути, уже не так важно для истории, какая из противоборствующих групп пыталась использовать криминалитет на улицах Алма-Аты в качестве решающего аргумента, но именно этот фактор как раз и предопределил во многом все последующие события — сугубо в интересах победившей назарбаевскую токаевской клики. Фактор уголовного элемента, внедренного последними в неорганизованные толпы протестующих, демонизировал народное движение в крупнейшем административном центре Казахстана, придав ему образ неуправляемых полукриминальных погромов, и отсек тем самым от восстания значительные массы недовольных. Примечательно, что ни в одном другом городе Казахстана, где происходили волнения, никаких вспышек насилия и разгула криминала, как в Алма-Ате, не наблюдалось, что, бесспорно, еще одно доказательство наличия строго ограниченного («двадцать тысяч боевиков») контингента уголовников, намеренно задействованного в бывшей столице одной из противоборствующих за власть групп. Последние как раз и стали главными выгодоприобретателями в результате развернувшихся в январе 2022 года событий.

Напуганные вспышками насилия и стихией, городские обыватели подсознательно были готовы к наведению порядка «по-токаевски»: обещание экономических реформ сопровождалось демонстративным отстранением от властных рычагов наиболее одиозных деятелей клана бывшего «елбасы», политический вес которого таял буквально на глазах и превратился на выходе в нечто подобное Горбачеву тотчас после провала опереточного выступления ГКЧП.

Кроме того, фактор «двадцати тысяч боевиков, вторгшихся в Алма-Аты», позволил Токаеву не только присвоить себе полномочия главы Совбеза (до этого они были пожизненно закреплены за Назарбаевым), но и заручиться в деле «подавления мятежа» еще и поддержкой коллег по ОДКБ, в одночасье превратившись в глазах своих визави из формального президента при пожизненном «елбасы» в самостоятельного политического игрока, как внутри Казахстана, так и в пределах стран СНГ.   

Пресловутый политический «транзит власти по-казахстански», начатый некогда хитроумным «елбасы» Назарбаевым, не без оснований воспринимался некоторыми его коллегами по СНГ едали не как универсальный. Однако завершился он реками крови в Алма-Ате и новым перераспределением диктаторских полномочий в пользу очередного властного клана. Что до Назарбаева, то победители благородно позволили немощному «елбасы» сохранить за собой один-единственный статус, который их более всего и устраивает: появившийся перед телекамерами ровно через шестнадцать дней (!) после начала восстания в Казахстане, в обстановке, которая до степени смешения напомнила журналистам один из залов казахстанского посольства в Москве, бывший «глава нации» объявил, что является всего-навсего «пенсионером» и в настоящее время «находится на заслуженном отдыхе».

Не стоит даже сомневаться, что этот пример некогда всесильного «елбасы» будет обязательно учтен многими из его бывших коллег. Особенно теми из них, которые по-прежнему стоят перед мучительным выбором: как и в каком качестве выражать волю господствующих классов и групп в обозримый исторический период. (Здесь, конечно, можно было бы припомнить «универсальный» в такой ситуации пример старика Франко, но одевать архаическую горностаевую мантию после 75 лет советской цивилизации — все-таки перебор).

Между тем, события в Казахстане разоблачили ещё одно устоявшееся клише из известного пушкинского афоризма. Бунт, как и любая другая форма народного возмущения, сам по себе никогда не стремится быть беспощадным, особенно в отношении его же организаторов или участников. Однако беспощадным его делают сами правящие группы, которые, будучи меньшинством и раскатав все политическое пространство вокруг, рано или поздно оказываются лицом к лицу с концентрированной ненавистью подавляемого ими большинства — неорганизованной и стихийной, а потому вдвойне свирепой. Т.е. сами порождают стихию, которая в итоге их и грозит снести, но которой, в силу указанных выше обстоятельств, часто удается манипулировать и управлять, и тогда ради удержания власти в ход идет все — вплоть до двадцати тысяч уголовников на улицах Алма-Аты, лишь бы повернуть ситуацию в свою пользу. Именно об этом красноречиво свидетельствуют уроки минувшего январского восстания в Казахстане, и именно на это совершенно справедливо указывают в своём совместном заявлении порядка сорока коммунистических и рабочих партий мира «О бесценном опыте, полученном в ходе выступлений рабочего класса и народа Казахстана». Там вы не найдете ни слова про «бессмысленный и беспощадный бунт» — оставим эти нравоучительные сентенции чувствительным писателям-романистам и их не менее впечатлительным поклонникам. Там содержится куда более фундаментальная и куда более сообразная моменту мысль, совершенно точно выраженная однажды В. И. Лениным и с тех пор актуальная и теперь: «Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата».  

Артём Корчагин