30 лет Сопротивлению: формы, значение, перспективы

Доклад председателя Исполкома движения «Трудовая Россия», секретаря ЦК Объединенной Коммунистической партии Станислава Рузанова на торжественном собрании активистов и сторонников левых коммунистических организаций Москвы, посвященном 30-летию общероссийского движения «Трудовая Россия», Российской Коммунистической Рабочей партии и «живой цепочки» в защиту Мавзолея В. И. Ленина

Представители «Межрегионального объединения коммунистов», активисты и сторонники левых коммунистических организаций Москвы собрались, чтобы торжественно отметить 30-летие движения Сопротивления антисоветской контрреволюции в России 1991—1993 гг. 

Конечно же не является случайным совпадением, что апогей этого массового народного сопротивления хронологически совпадает с созданием и становлением двух ведущих политических структур, ставших и его непосредственным порождением, и его же ударной силой: свое 30-летие в эти дни отмечают Общероссийское общественно-политическое движение «Трудовая Россия» и Российская Коммунистическая Рабочая Партия.

Ровно тридцать лет назад, 7 ноября 1991 года, в условиях запрета деятельности КПСС ельцинским указом, а также запрета ежегодной праздничной демонстрации на Красной площади распоряжением мэра Попова, в Москве состоялась массовая манифестация сторонников социалистического выбора и СССР, посвященная 74-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Организатором акции выступил оргкомитет коммунистических и рабочих групп столицы «Трудовая Москва», преобразованный вскоре в одноименное общественно-политическое движение. С 1992 года данное движение приобрело общероссийский характер, получив свое легендарное наименование «Трудовая Россия». В конце ноября этого же 1991 года в Свердловске прошел учредительный съезд Российской Коммунистической Рабочей Партии. Ее создание стало закономерным итогом исторического размежевания внутри КПСС между силами Движения коммунистической инициативы и пассивным ликвидаторским большинством.

Именно с конца 1991, и в особенности с началом «шоковой терапии» в январе 1992 года, под непосредственным руководством Координационного Совета «Трудовой России» и боевой Московской организации РКРП были проведены первые и самые массовые акции против ликвидации советского общественно-политического строя и СССР, против ее непосредственных идеологов и исполнителей. Боевой лозунг протестных масс: «Банду Ельцина — под суд!» и «Смерть предателям СССР!» стал в те годы поистине массовым и доминировал в ходе всех без исключения выступлений противников насильственной капитализации России.   

С началом 1992 года эти акции стали настолько многочисленными, что позволили оттеснить с улиц Москвы силы «демократической» контрреволюции, которые конца 1980-х гг. политически доминировали на её центральных площадях. Не будет преувеличением сказать, что в тот период сотни тысяч честных советских людей с надеждой смотрели на Москву, как главный политико-административный центр, где от соотношения политических и классовых сил зависела вся последующая история некогда единого социалистического пространства. Они с надеждой смотрели на трудящихся и коммунистов Москвы как на силу способную пресечь процесс насильственной капитализации, перешедшей в 1991—1993 гг. в свою заключительную решающую стадию. Однако — и это честно следует признать — в глобальном смысле эти надежды российским коммунистам оправдать в тот исторический период не удалось. Конечно, на это были свои причины и обстоятельства, и касаться каждой из них в рамках данного мероприятия вряд ли было бы целесообразно и правильно. Однако указать на главные, на наш взгляд, все-таки необходимо.

Следует честно признать, что из-под крыла КПСС, распавшейся под тяжестью собственного трагического конформизма, вышли самые разномастные сообщества и группы — от европейских левых социал-демократов до откровенных национал-патриотов из т. н. «русской партии», годами создававшейся функционерами Старой площади и КГБ. И только подлинные коммунисты — противники капитализации СССР, выступавшие за возвращение КПСС на позиции революционного ленинизма — в рядах некогда правящей в СССР партии в численном соотношении оказались в подавляющем меньшинстве. Напомним, что на последнем XXVIII партийном съезде за политически выверенную резолюцию ДКИ внутри КПСС — против «лечения социализма капитализмом» проголосовало всего четверть делегатов, в то время как остальные участники высшего партийного форума предпочли по традиции слепо поддержать «генеральную линию» капитулировавшего перед мировым капиталом высшего политического руководства ЦК во главе с похоронщиками КПСС Горбачевым и Ко.   

Однако у тех коммунистов, которые начиная с 1989 года шли в рядах Коммунистической инициативы и Объединенного Фронта Трудящихся, которые освистывали клику Горбачева на трибуне Мавзолея в мае 1990-го и согнали эту клику с главной трибуны Советского Союза 1 мая 1991 года — у этих коммунистов почва уходила буквально из-под ног.

Стремительная деиндустриализация, проводившаяся криминально-компрадорским ельцинским режимом, привела к деклассированию пролетарских масс России — и в первую очередь, Москвы, где движение Сопротивления как раз и было наиболее массовым и сильным.  Неслучайно, что идеолог бандитской приватизации Чубайс неоднократно подчеркивал, что сама приватизации носит не столько экономический, сколько политический характер, ставя своей непосредственной задачей выбить социальную почву из-под ног коммунистической оппозиции «демократическим» властям. 

Объявив о начале пропагандистской кампании по бойкоту приватизации, коммунисты «Трудовой России» и ее политическое ядро — РКРП попытались, тем самым, подорвать саму первооснову режима и социальную базу контрреволюции как таковой. Однако переломить ситуацию кардинальным образом так и не смогли. И в этом, разумеется, вина не одних только российских коммунистов 1991—1993 гг. Следует откровенно признать, что значительная часть советского промышленного пролетариата и инженерно-технических работников прельстилась посулами гайдаровско-ельцинского правительства «реформаторов» о сытой и беззаботной жизни «на халяву» в условиях капиталистического рынка. Подобное стало результатом повальной деполитизации и омещанивания советских людей — процессов, постепенно нараставших с конца 1950-х гг., и особенно быстрыми темпами — в условиях «брежневского» общества «развитого социализма».  

Но в тоже время важно понимать и другое. В условиях атомизации промышленного пролетариата и распада его политического авангарда, именно советский фактор — «советизм» как объединяющее массы коллективное чувство принадлежности к советской общности и советской цивилизации как таковой — превратился во внушительную материальную силу. Стал на короткий исторический период социальной базой Сопротивления, способом самоопределения (самоидентификации) его участников, определил политическую физиономию движения, форму его выражения и образ действий. Это было антикапиталистическое просоветское по содержанию и стихийное по форме движение советских людей, подсознательно стремившихся вернуть ситуацию к исходному состоянию — к условной точке всеобщего комфорта (и это при том, что само общество «реального социализма» даже на момент «перестройки» представляло собой явление несравненно более сложное, чем принято об этом до сих пор полагать) и не допустить в общественном развитии страны трагической «точки невозврата» — критического рубежа, после которого реставрация капиталистических порядков, а следовательно, наступление «постсоветской» или антисоветской реальности стало бы необратимым.

Неслучайно в этой связи, что требование реставрации СССР доминировало и в программных установках, и во время многочисленных массовых выступлений «антиельцинской» оппозиции тех лет. Более того, специфические реалии общества позднего СССР, вызванные трагическими деформациями советского рабочего государства его предшествующего периода развития, с одной стороны, демонстрировали более чем высокую степень легитимности государственных институтов в сознании масс, с другой стороны, сковывали их непосредственную инициативу и порождали психологическую неготовность к конфликту с государством и его институтами. Наивная вера советского человека в «авторитеты» — в «вождей», в условное «руководство» или «начальство», безоглядная, граничащая с инфантилизмом уверенность в том, что «наверху» «обязательно во всем разберутся и без нас», гордость за вооруженные силы, порождавшая ложные авторитеты в виде условных «военных», и особенно, веру в армейский генералитет — все это самым непосредственным образом сказалось на формировании и развитии Сопротивления 1991—1993 гг. Однако все эти ложные фетиши и символы движению Сопротивления предстояло безжалостно опровергнуть и разметать. 

Ставка на генералов, равно как и на бывших советских депутатов, от которых ждали возобновления деятельности Съезда народных депутатов СССР сотни тысяч людей, собравшихся 17 марта 1992 года на Манежной площади российской столицы, не оправдалась. Законной альтернативе путчистскому правительству Ельцина, присвоившему всю полноту власти в РСФСР путем ползучего государственного переворота в августе — декабре 1991 года, большинство депутатов предпочли мертворожденный «постоянный президиум Съезда народных депутатов СССР» во главе с Умалатовой. Советский «красный майдан» на Манежной площади, собравший до полумиллиона человек, не реализовался. 

Одновременно с этим, видя стихийность движения народного Сопротивления контрреволюции, кремлевская администрация поощряла и, думается, нередко координировала появление скороспелых организаций и групп условно «патриотического», а иногда даже откровенно неонацистского толка с одной единственной целью — «отщипнуть», увести из-под Красного знамени протестные массы. Отвести, тем самым, главный удар народного гнева от первоисточника национальной трагедии — демонтажа советского социализма — в русло бесплодных национальных разборок и тупиковой борьбы за «русское государство» под властью русского олигархата.     

Сегодня даже трудно представить сколь не просто было лидерам «красного» Сопротивления — руководителям «Трудовой России» и Московского комитета РКРП — отстаивать принципиальную коммунистическую линию в условиях, когда Движение буквально захлестывали идеи и квази-идеи отнюдь не коммунистические и даже далеко не левые: теории масонских и сионистских заговоров, дикая конспирология и откровенный пещерный антисемитизм, буквально разъедавший мировоззрение советского патриотизма и в особенности — пролетарский интернационализм. Следует честно признать, что не всегда лидерам Сопротивления удавалось, что называется, выдержать линию. Были случаи, когда они поддавались далеко не самым прогрессивным настроениям масс вместо того, чтобы поднимать мировоззрение последних до уровня сознательных пролетарских борцов и с чётких классовых позиций анализировать те или иные явления действительности.

Однако несмотря ни на какие ошибки объективного или субъективного характера, именно силам нарождавшегося Сопротивления удалось сорвать стремительный неофашистский блицкриг московских «демократов» и не дать, тем самым, осуществить тотальную декоммунизацию России. Напомним, что уже в сентябре 1991 года активистами Коммунистической инициативы Москвы (на ее базе к концу года как раз и были созданы «Трудовая Россия» и РКРП) был сформирован штаб общественной обороны Центрального Музея и Мавзолея В. И. Ленина и всего революционного мемориала на Красной площади. Легендарная «живая цепочка» по защите ленинского Мавзолея является старейшей политической акцией в истории современной России, которая проходит еженедельно вот уже тридцать лет подряд. Ее организаторами неизменно выступают Исполком движения «Трудовая Россия» и Московский комитет Российской Коммунистической Рабочей Партии (после раскола в РКРП в 1996 году акция длительное время проводилась двумя организациями раздельно, а с 2018 года «цепочка» вновь проходит в объединенном формате).

Исключительную роль в деле мобилизации коммунистов и беспартийных на защиту Центрального Музея и Мавзолея вождя от многочисленных посягательств сил Реставрации и ее идеологической обслуги, сыграл депутат Моссовета коммунист Виктор Анпилов. Не менее значимый жертвенный вклад в организацию и проведение «живой цепочки» в самом центре российской столицы внесли активисты и руководители «Трудовой России» и РКРП: Владимир Гусев, Юрий Худяков, Борис Гунько, Владимир Лакеев, Альберт Лебедев, народный депутат СССР Вавил Носов, рабочий легендарного депо Москва-Сортировочная Александр Рыбаков, Владимир Феофанов, Георгий Халявин, Алла Аверина, Григорий Гриняев, Валентина Козенкова, Юрий Лесин, Василий Макаров, Раиса Крылова, Петр Скирта, Геннадий Алёхин и многие другие. Многих из этих товарищей уже нет в живых, но они навсегда останутся в числе первых и самых беззаветных защитников памяти о великих первопроходцах всемирной социалистической революции, погребенных в пантеоне у Кремлевской стены.  

Ярчайшей страницей истории Сопротивления контрреволюции навсегда останутся политические акции, организованные силами «Трудовой России» и коммунистов столичной РКРП, носившие исключительно массовый и глубоко народный характер — и по форме, и по содержанию. В их числе: «марши голодных очередей» и «пустых кастрюль» на Останкино и на «Белый дом» в декабре 1991 — январе 1992 гг., «Антифашистский марш Свободы» 9 мая 1992 года, многодневная «осада империи лжи» в Останкино 12—22 июня 1992 года, уже упомянутое «Всенародное Вече» на Манежной и Октябрьской площадях в марте 1992 и в октябре 1993 гг., чуть позже — «Походы» «на Москву» и «за СССР» 1997—1999 гг. Кроме того, в самых разнообразных формах были проведены сотни акций по защите советской истории и русской советской культуры от посягательств новоявленных «демократических» властей, против ползучей декоммунизации и десоветизации России.

Соратник «Трудовой России», очевидец и непосредственный участник многих, теперь уже поистине легендарных событий тех лет, Эдуард Лимонов с ностальгией впоследствии вспоминал о боевых «анпиловских» массах, «некогда сотрясавших устои и мостовые шествиями ″Трудовой России″». Конечно, раскол в Российской Коммунистической Рабочей Партии 1996 года не мог не сказаться на развитии протестного потенциала Сопротивления, однако куда более важное значение сыграло другое, несомненно более значимое для судеб Движения обстоятельство. В самый разгар нарастания уличной конфронтации с силами ельцинского режима в Москве, в 1992 году был инициирован т. н. «конституционно-правовой процесс» по «делу КПСС». В результате «процесса» Конституционный суд фактически санкционировал создание на территории Российской Федерации альтернативной «непримиримой коммунистической оппозиции» в лице «Трудовой России» и ее политического ядра — РКРП Компартии России, как правопреемницы КП РСФСР, чьи руководящие структуры бездействовали весь указанный период, начиная с августа 1991 года.    

С высоты сегодняшнего дня не вызывает ни малейшего сомнения, что подобное действо было санкционировано, четко координировалось кремлевской администрацией Ельцина и было рассчитано на дальний политический прицел. И сегодня можно с уверенностью сказать, что возложенные на него ожидания высшее политическое руководство КПРФ всецело оправдало. Постоянно проповедуя приоритет «социального мира» и самоценности государства как такового (естественно, без всякого учета его социально-классовой подоплеки), руководство ЦК КПРФ взяло курс на превращение собственной партии в «ответственную» «конструктивную» оппозицию, готовую оппонировать режиму, но не бороться за его демонтаж.

Конечно же, для самого режима подобная установка выгодно отличала КПРФ от сил «непримиримой оппозиции», принципиально не признававшей саму его антисоветскую, антисоциалистическую первооснову — и в политике, и в экономике. События сентября-октября 1993 года четко показали обществу, где и по каким вопросам проходит принципиальный водораздел в «постсоветской» российской политике. До «выборов на крови» были допущены только те политические силы, которые в дни московского восстания либо «не высовывались», либо открыто призывали «раздавить гадину» — остатки советской государственности и ее безоружных защитников на Краснопресненской набережной в Москве.

Однако подлинной психологической точкой невозврата, или так и не пройденным для Сопротивления Рубиконом, стал даже не «Черный октябрь» 1993 года, но мирный «электоральный протест» 1996 года. Именно поражение «единого кандидата от оппозиции» Зюганова, сумевшего к тому времени навязать свою кандидатуру и коммунистам, и общественному мнению в целом, но еще более — его принципиальное нежелание отстаивать результаты выборов под предлогом недопущения возможной гражданской войны, привели к морально-политической деморализации значительных масс непримирившихся.      

Сопротивление как движение неприятия постсоветской государственности завершилось. Со второй половины 1990-х гг. оно трансформировалось в протестное движение — в те времена по-прежнему массовое, но теперь уже де-факто строго интегрированное в систему «послеоктябрьского» политического режима в России. Встроенное в рамки существующей легальности (законности), причём с каждым годом эти рамки все более сужались, приняв, наконец, свое нынешнее состояние, и в этих условиях нам ныне и приходится существовать. Все последующие попытки всё более терявших массовость «непримиримых» выйти за пределы этой легальности или, говоря языком В. Высоцкого, «за флажки», всякий раз не без «помощи» руководства КПРФ заканчивались неудачей.     

Кроме того, приспособившись в известном смысле к существующей политической системе, движение протеста после 1993 года оказалось подчинено электоральному процессу, а сам этот процесс носил все более управляемый характер. В тех же случаях, когда он все-таки давал сбой, его результаты мгновенно приводились в строгое соответствие с нуждами правящей в стране политической группы, о чем наглядно свидетельствует история избирательного объединения «Коммунисты — Трудовая Россия — за Советский Союз», которая не для кого не являлась секретом тогда, в декабре 1995 года, не является она таковой и теперь. Как известно, блок «Трудовой России» и РКРП в парламент все-таки прошел, однако «те, которые считают» «отщипнули» от его конечного результата ровно столько, чтобы не дать реальным коммунистам «левее» КПРФ оказаться в Госдуме.     

Движение Сопротивления потерпело неудачу. Однако далеко не всегда поражение сил прогресса на одном конкретном этапе борьбы означает историческое поражение движения в целом. Да, трагическое и героическое Сопротивление 1991—1993 гг. стало теперь историей, и никакое слепое копирование его методов и форм в современных условиях успехом уже увенчаться не сможет. Великий Маркс со ссылкой на Гегеля однажды совершенно верно указывал, «что все великие всемирно-исторические события и личности появляются… дважды» — «первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса». Вот почему мы просто обязаны извлечь адекватные исторические уроки из опыта Движения 1991—1993 гг., — и в особенности, из его поражения, — чтобы на новом политическом витке оно не повторилось вновь в виде фарса. 

Опыт Сопротивления контрреволюции в России, а также массовых антиабсолютистских, антиавторитарных движений современности буквально вопиет нам о том, что какими бы благими не были истерические порывы героев-одиночек, каким бы массовым и широким по волочению социально-классовых сил не являлось народное движение против тирании абсолютизма (причем, королевского, президентского — не важно), оно обязательно потерпит поражение, захлебнувшись в собственной стихийности и в условиях отсутствия своего идейно-политического авангарда.

Вот почему, категорически приветствуя начало объединительного процесса между Объединенной Коммунистической (ОКП) и Российской Коммунистической Рабочей (РКРП) партиями, мы убеждены, что в России должна наконец появиться современная партия большевистского, ленинского типа, просвещающая и мобилизующая на борьбу за претворение социалистических идеалов всех наемных работников, подвергающихся ныне социальной эксплуатации и тотально отчужденных от контроля за распределением общественных благ. Более того, коммунисты обязаны предложить всем эксплуатируемым реальные механизмы не только для контроля, но и для их повсеместного вовлечения в процессы распределения этих благ. Для последовательного осуществления реального народовластия, исходя из того богатейшего практического опыта, который выработало человечество от Парижской Коммуны и до Ливийской Джамахирии.

Мы считаем, что коммунисты просто не имеют права вновь наступить на те же грабли, что и их предшественники в ходе восстановления структур коммунистического движения России начала 1990-х гг. Они не имеют права превратиться в оторванных от реальной жизни безобидных реконструкторов, нарочито воспроизводящих модели и образы прошлого безо всякого учета современных реалий. Они не имеют права дать себя втянуть вновь в бесплодную дискуссию о правоте Л. Д. Троцкого или И. В. Сталина (и это на тридцать первом году антисоветской контрреволюции!) относительно методов и форм социалистического строительства в СССР. Напротив, опираясь на весь без исключения многогранный опыт международной коммунистической революции ХХ — начала ХХI вв., каждый шаг которой для нас ценен и не от одного из них мы не имеем права отказываться, Объединенная партия коммунистов обязана будет дать четкий и определенный ответ на вопрос: за какую Россию мы боремся сегодня и какую новую реальность мы собираемся шаг за шагом выстраивать.

Строго исходя из базовых принципов «Коммунистического Манифеста» и чеканного ленинского указания о том, что «наша партия не откажется от использования и буржуазного парламентаризма, если ход борьбы отбросит нас назад, на известное время, к этой, превзойденной теперь нашею революцией, исторической ступени» и «при всех обстоятельствах… будет бороться за Советскую республику, как высший по демократизму тип государства», партия российских коммунистов должна предложить обществу строго реалистичную действенную программу поэтапного перехода страны от режима государственно-олигархического капитализма к системе непосредственной народной демократии большинства в форме Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. 

Такое одиночкам не под силу. Подобное сможет осилить только сплоченное современное движение коммунистов, которое либо станет подлинным общественным авангардом, завоюет на свою сторону и интеллектуально, и организационно большую часть разрозненных на сегодня отрядов современного пролетариата, либо надолго сойдет с политической сцены в России, уступив место силам политического мракобесия и реакции.

Памятуя о всех наших товарищах, внесших свой посильный жертвенный вклад в движение Сопротивления контрреволюции в России и отстоявших тем самым Красное знамя в тяжелейших условиях слома советского социализма, допустить подобное мы права не имеем.

Вечная память и вечная слава героическим участникам Сопротивления. Мы убеждены, что опыт его не пропадет даром, а вся его история безоговорочно подтверждает: наше дело правое — победа будет за нами!

Москва, 25 декабря 2021 года

Станислав Рузанов